В библиотеке №8 открылась выставка графики Виталия Ковалева «Смурая стая»

 

Как только посетители библиотеки увидели новую экспозицию, сразу стало заметно, что самой благодарной аудиторией «Смурой стаи» стали мальчишки. Они ходят по выставке, шепотом читая авторские пояснения к работам, ахают, если пропустили, не увидели часть выставки. Почему фигуры сталкера, воина, исследователя понятны именно мальчишкам — и так очевидно. А вот разговор о том, каким образом графика связывает киберпанк и деревья, в интервью с автором «Смурой стаи» художником Виталием Ковалевым.

- Я знаю, что ты любишь «Призрак в доспехах». Мы одно и то же имеем в виду? Анимационный фильм 1995-го года?

- Дело в том, что мне не сама анимация «Призрака в доспехах» интересна, а идея трансгуманизма. Вопрос там поднимается такой: если я могу себя осознать, но у меня нет тела и я не рожден существом биологическим, но у меня есть интеллект, и я могу с этим что-то сделать, то считаюсь я жизнью или нет? Это, в принципе, все, что меня там зацепило. Плюс я все-таки визуал, и рисовка мне там понравилась. Тут надо сказать, что визуальная стилистика, в которой я работаю, - это набор каких-то образов, которые я за свою жизнь накопил: из книг, фильмов, видеоигр даже. И началось все с того, что я увидел обложку с киберпанком. Я считаю, что все вот эти разные направления: фэнтези, фантастика, киберпанк, - это просто декорации, за которыми кроется какой-то сюжет. Когда ты молодой, то смотришь больше на декорации. И мне почему-то больше понравились эти полуфутуристические миры, тот же «Нейромант», который я сейчас читать не могу, потому что он ужасно написан, по моему мнению. А сейчас то, что я накопил в виде ассоциаций, перешло в набор паттернов, по которым я работаю.

Я начал рисовать довольно рано. Прежде всего, это средство самовыражения. Когда ты молодой, ты не понимаешь, для чего ты это делаешь, ты это делаешь, потому что хочется. Только потом, позже приходит осознание, что это инструмент, которым можно решать какие-то задачи, если ты хочешь их решать. То, что я делаю в проекте «Смурый», это просто, скажем так, иллюстрации, которые мне хотелось бы видеть. Я знаю, что из себя представляет рынок иллюстраторских услуг, и там такой техники практически нет.

- А почему ты сказал, что в такой технике как твоя, у нас сейчас иллюстрацию не делают? Что это за техника такая?

- Люди мало рисуют иллюстрацию от руки. Любой принт, любая наклейка, любой рисунок на кружке, все они рисуются в фотошопе. Я тоже работаю в фотошопе, но это все-таки инструмент, который у меня меньше эмоций вызывает. И в плане работы и в плане результата конечного. Потому что, когда ты работаешь на листе и не имеешь возможности что-то поменять, особенно тушью, когда красишь, это совершенно другие ощущения. Это во-первых. Во-вторых, мало кто рисует монохром, вот я и Коля Лоншаков. Наверняка и другие ребята рисуют монохром, но мы о них ничего не знаем, они дома сидят. Это два критерия. И в третьих, это сюжеты, такие сейчас никто не использует. У меня довольно плотно проработанные вещи. На них можно показать — это мой уровень, вот смотрите, я вырос с этого до этого. На скетчах этого не показать. Скетч — это, скажем, для того, чтобы был какой-то повод выложить в соц.сети. Мне кажется, работу нужно доделывать до конца максимально на том уровне, на каком ты можешь.

- Откуда ты взял такое редкое прилагательное – смурый?

- Это цвет. Слово используется редко, оно хорошо звучит, и цвет, который оно обозначает, полностью подходит к работе, которую я делаю. Оно передает точность графики, ее монохромность. Безрадостная, но загадочная.

А почему графика, и почему мы говорим о киберпанке? Они связаны, на мой взгляд. Графика - это техника, которой свойственна точность, монохромные линии. Там нет эмоциональной составляющей, по крайней мере, она не такая мощная, как в живописи, потому что все-таки основная эмоция - это цвет. Здесь работа больше идет с композицией, с персонажем, с построением, и это можно назвать, наверное, более техническим решением. Именно поэтому я и рисую больше графику, потому что я всегда тяготел больше к технике. Но у меня нет задачи рисовать только вселенную киберпанка, у меня же есть разные работы. И, более того, если я делаю что-то на заказ, я смогу разное суметь, в разных техниках работать.

- Ну, я тебе скажу, что когда я только сделала развеску, читатели как раз мимо ходили. И для меня совершенно неожиданным было, что одна бабушка, которая совсем не любит фантастику, твои работы она посмотрела с удовольствием. Говорила: «Какая рука! Мастер!». То есть, для нее неважно было, что это фантастические сюжеты, а важно, что это мастерски сделано. Зацепило!

- Я сам про себя не могу сказать, что я мастер, я – самоучка. И нахожу кучу ошибок в своих работах впоследствии. Что касается вот этих киберпанковских, фантазийных декораций, как я уже говорил, чем мне нравится графика: в графике ты больше бегаешь по листу глазами, потому что линия - это все-таки движение, направление. Таким образом, мыслительный процесс запускается. Неважно, что там, фантастика или что-то другое, просто уже свои ассоциации видишь.

- То есть вселенная киберпанка, это такое поле или как бы мастерская, куда ты заходишь и рассказываешь свою историю через свои инструменты.

- Почему нет!

- А вот смотри, у тебя там персонажи: единорог, Кракен, самурай, сталкер. Это такие фигуры, которых знают все в определенных кругах? Допустим, Кракен, Кракена-то все знают. Или это твои личные персоны?

- Это собирательные образы, наверное, как у любого иллюстратора, который делает свой проект. Если мы будем разбирать подробно работы любого человека, то станет понятно, что он там своровал немножко, там своровал немножко. Что касается конкретно этих работ, ну вот, например, единорог пылающий. Мы все знаем, кто такие единороги.

- Никогда не думала, что они из огня состоят.

- Просто я его немного модернизировал. Суть в том, что если ты во главе композиции ставишь что-то, что никак не отличается от реальности, грубо говоря, главным актером делаешь того, кто никак не отличается от соседа, то это не вызывает интереса. А вот если единорог состоит из огня, то это запускает процесс ассоциативного потока.

- У тебя все работы поименованы, мало того, у каждого есть конкретная функция. Знаешь, когда такое происходит? Во сне! Когда человек во сне видит, так называемые, персоны – то есть проявления своей души, личности. Ну вот мужчины видят солдат. Да? Понимаешь о чем я, значит. А вот у тебя есть «Леший», он то у тебя откуда взялся неожиданно?

- Леший - это вообще отдельная история. Я иногда практикую такие упражнения, когда ты делаешь кляксу или рисуешь непонятную линию и потом развиваешь из нее что-то. Это нужно на самом деле, чтобы голова не ржавела. Чтобы мозг постоянно был в работе, и была возможность новые образы придумывать, отталкиваясь от того, что ты уже просмотрел. И здесь такая история, я не был уверен, что он получился и из него нужно что-то сделать. А через некоторое время к нему вернулся, довел до ума. Мне вообще очень нравится динамика дерева. Я деревьям, в принципе, много внимания уделяю, стараюсь их делать максимально живыми, динамичными, как в жизни. Именно поэтому мне этот персонаж нравился визуально, но у него не было, действительно, функции. Потому что мы уже выяснили, что графика – это точность, нужно понимать, что ты делаешь, чтобы передать это линией, какой-то образ. Мне нужно было срочно придумать, что это за линии, почему они так хорошо выглядят и ни к чему не принадлежат.

- Ты говоришь, у дерева есть динамика. Мы одно и то же имеем в виду? У меня сразу в голове японская такая картина: дерево, красиво изогнутое.

- Я просто неправильно выразился. Не динамика, а пластика! Правила ритмики. Есть инструменты, и я их использую, чтобы нарисовать то же дерево, и оно было пластичным, привлекательным. Это когда все веточки разные, как-то интересно развиваются. В природе же нет ничего идеального, дерево не может просто так торчать, как прут. Я стараюсь уделять этому внимание, иногда получается, иногда не очень, но в целом я доволен своими деревьями.

- Вот смотри: ты и к киберпанку тяготеешь, это культура техники, жизни технической. И в то же время сердце твое расположено к травам, к деревьям.

- Задача художника – наблюдать. иначе ты не учишься. Соответственно, когда ты чего-то наблюдался, у тебя есть уже багаж, его потом используешь.

- У тебя глаз художника, ты ходишь, смотришь, впитываешь, ты не устаешь от красоты? Нет пресыщения красотой?

- Так необязательно же на красоту смотреть. Можно и на мусорную кучу смотреть, разбирать ее на композиции. Это же просто анализ, вот и все.

- То есть это можно отключать?

- Ну конечно! Это же просто навык, который тебе нужен, чтобы базу референсов копить. Референсы – это то, на что я опираюсь, когда рисую. Например, мне, для того, чтобы дерево нарисовать, нужна математика реального дерева.

Если сравнивать мастеров графики и мастеров живописи, то графику я считаю более благородной, более лаконичной, что ли. И я стараюсь походить в своей технике на людей, которых я уважаю. И это еще один момент обучения, потому что ты всегда наблюдаешь за чьими-то работами.

- А кто они, твои учителя – графики?

- Мне нравится, как рисует Ким Джун Джи (Kim Jung Gi), кореец. И дядька этот двадцать лет рисует свою графику и дорос до такого уровня, что может просто подойти к листу огромному, ему развешивают бумагу, два - полтора метра, и он берет кисточку и просто без наброска рисует из головы каких-то персонажей. Они максимально достоверны, очень интересны. Что значит вообще интересный персонаж? Это значит, что количество деталей, поза, выражение его лица, оно максимально приближено к реальности, но подано так, как в реальности никогда не будет. Оно подано лучше. Это какие-то интересные ракурсы, какие-то интересные формы в одежде или в технике. Ким Джун Джи рисует все: животных, фермы, тот же киберпанк, роботов непонятных космических, каких-то бабушек. Абсолютно все он может передать в графике просто линией, и я восхищаюсь его мастерством. Я не хочу сказать, что в живописи не надо думать, но при работе с цветом всегда есть поблажки, можно что-то перекрасить, что-то добавить, лессировочку сверху. А для того чтобы рисовать грамотную графику, нужно очень хорошо соображать, что ты делаешь. И понимать какую линию, какую точку ты куда ставишь чтобы все сейчас не испортить.

- Стратегия!

- Да!

- Два года назад, в августе, на фестивале света «Пуск» у вас был проект - сайфай-комикс DJ 2156. Я помню, что там, когда свет чередовался, появлялись разные изображения. Расскажи мне об этом проекте.

- Там было огромное полотно из листов фанеры, которые мы друг с дружкой скрепили. На фанере черной краской были отрисованы вот эти все диджеи с толпой, эти все вещи, которые мы хотели показать. Все белое свободное пространство, так называемое, негативное мы заполнили анимацией. И анимация и полотно были одного размера, одной формы, специально друг под друга подогнаны. Анимация заполняла светлые участки, а я рисунком заполнял то, что должно было быть темным. Там стояло три проектора, которые я настроил идеально, подогнал под эти сегменты, и получилась статичная картинка с анимированными вставками. То есть где-то блики проходили по одежде, где-то целая область была занята под анимацию.

- А идея была чья?

- Идея участвовать в «Пуске» была Оли Аристовой, идея сделать анимированный комикс тоже ее. А техническое воплощение - Коля Лоншаков занимался анимацией, я занимался отрисовкой, и впоследствии почему-то не анимацией, а настройкой техники. Пришлось подучить видеомэппинг, чтоб со всем там разобраться. Три дня не ложился спать, все красил, так получилось, что семьдесят процентов реализации было на мне, я был горд, что все успел.

На самом «Пуске» люди подходили общаться. В итоге я стоял окруженный толпой, каждый задавал вопрос, я рассказывал. Что было очень приятно, потому что люди же не просто так подошли, значит был какой-то отклик. Надо еще сказать, что так получилось, что ни Оли, ни Коли Лоншакова рядом не было, я стоял один, и было такое чувство, что все лавры себе забрал.