Шпионский Владивосток

Ведущий проекта «Объяснения» Сергей Корнилов рассказывает об агентах, разведчиках и шпионах, в разное время работавших во Владивостоке  

Владивосток был основан в 1860 году, как военный пост, но довольно быстро превратился в международный порт. В 1861 г. здесь ввели порто-франко (беспошлинная торговля) и было разрешено селиться иностранцам. Во Владивосток стали массово прибывать китайцы, корейцы, японцы, а также европейские и американские коммерсанты. До 1917 г. лишь половину гражданского населения Владивостока составляли русские, а вторую половину – иностранные подданные. Как важный стратегический пункт, город-порт привлекал к себе внимание иностранных спецслужб с самого начала своей истории.

Британские агенты

Первая разведывательная миссия была отправлена во Владивосток через год после его основания. В августе 1861 г. в бухту Золотой Рог вошел британский корвет «Энкаунтер» с вице-адмиралом Хоупом на борту и обнаружил на берегу офицерский флигель, казарму, караульное помещение, склад для провианта и церковь, которую выстроили русские солдаты.

На вопрос командира поста Бурачка, что делают здесь англичане, вице-адмирал Хоуп сообщил, что решил поохотиться, но было ясно, что прибыл он сюда не ради охоты. Хоуп пригласил командира поста на обед, во время которого пытался выяснить, где проходит русско-китайская граница и нет ли поблизости залежей угля.  

Ответы ему были даны уклончивые: мол, граница на местности еще не установлена, а уголь недалеко от Владивостока был найден, но командир поста об этом умолчал. В результате, англичане ушли, не солоно хлебавши. Когда корвет «Энкаунтер» выходил из бухты Золотой Рог, вице-адмирал Хоуп сказал своим офицерам: «Мы опоздали».

Неудачная миссия Хоупа словно отложила отпечаток на дальнейшую деятельность британских спецслужб во Владивостоке. Так, в начале ХХ века сюда занесло одного из самых знаменитых британских агентов, Сиднея Рейли.

Настоящее имя Рейли – Георгий Розенблюм. Родился он в 1873 году в Одессе. Студентом участвовал в революционной деятельности, а затем эмигрировал в Южную Америку. В Аргентине был завербован британской разведкой. Позже, в Лондоне он женился, взял фамилию жены – Рейли и стал бизнесменом. Под этим прикрытием Сидней Рейли работал по всему миру, но главным направлением его деятельности была Россия.

В 1903 году его направили на Дальний Восток, в Порт-Артур, где полным ходом шло строительство русской крепости. В то время назревала русско-японская война, а Британия была союзницей Японии. Сидней Рейли сошелся с подрядчиками на строительстве крепости, получил контракт на поставку стройматериалов и в результате, добыл план крепости, который передал англичанам, а те, в свою очередь, японцам.

В ходе русско-японской войны Порт-Артур бы осажден и взят японскими войсками в 1905 г. После взятия Порт-Артура. Владивосток остался единственной русской крепостью на Тихом океане. Сидней Рейли был направлен сюда с секретной миссией – добыть план Владивостокской крепости. На берега бухты Золотой Рог он прибыл в 1907 г. и, по его воспоминаниям, жил на улице Семеновской. Из квартиры, которую он снял, открывался вид на Транссибирскую магистраль и Рейли следил за движением поездов и характером прибывающих грузов.

Рейли прожил во Владивостоке около месяца, но что-то пошло не так. Русская контрразведка, учитывая уроки русско-японской войны, стала работать активней и за Рейли была установлена слежка, как за подозрительным иностранцем. Почувствовав пристальное внимание к своей персоне, Сидней покинул Владивосток, так и не выполнив своей миссии. Впоследствии, он не раз возвращался в Россию и активно работал против своей родины, но в 1925 г. был арестован на границе СССР, в результате спецоперации ГПУ, и окончил свои дни на Лубянке, где был расстрелян по личному указанию Сталина.

Самым известным английским агентом во Владивостоке оказался не Сидней Рейли, а другой шпион. Правда, прославился он не на ниве шпионской деятельности, а совсем в другой области. Им стал классик английской литературы Сомерсет Моэм (1874 — 1965).

Моэм был завербован британской разведкой МИ-5 во время Первой мировой войны. Сначала он работал в Швейцарии и США, где, по собственному признанию, умирал от скуки и просил перевести его в более горячую точку. В 1917 г. Моэма отправили в Россию с заданием помочь правительству Керенского в борьбе с большевиками. Летом 1917 г. он получил 20 тыс. долл. и выехал из Нью-Йорка на западное побережье, чтобы добраться до Японии, а затем на Транссибирском экспрессе до Петрограда. Ехать через Европу было невозможно — там бушевала Первая мировая война.

Это путешествие Моэм описал в двух своих произведениях: в романе «Эшенден или Британский агент» (1928) и в рассказе «Сон» (1936). По ним можно достаточно точно установить, что делал агент Сомервиль во Владивостоке. Вот что писал Моэм в романе «Британский агент»:

«Случилось так, что работа, которой я занимался в Нью-Йорке, потребовала моего присутствия в Петрограде. По соображениям безопасности мне посоветовали добираться через Владивосток… Путешествие выдалось долгим: от Нью-Йорка до Сан-Франциско, потом через Тихий океан на японском судне до Иокогамы, а из Цуруги на российском корабле – по Японскому морю… Лайнер причалил рано утром, весь день был свободен, надо было чем-то занять себя. Транссибирский экспресс… отправлялся только в 9 вечера».

Моэм прибыл во Владивосток в августе, в разгаре лета, погода стояла прекрасная. Сначала он посетил британское консульство, где ему вручили билеты на Транссибирский экспресс, а затем прогулялся по Светланской. Город, наполненный праздно слонявшейся публикой, напомнил ему морской курорт. Нагуляв аппетит, Моэм решил посетить вокзал и отобедать в привокзальном ресторане. Моэм писал, что в ресторане заказал водку и закусил борщом. Обслуживание было отвратительное, и его сосед сказал: «С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!»

После обеда Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. «Целые семьи сидели на своих вещах, — писал он, — казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили… Картина производила впечатление вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-белый, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного Суда…»

Когда Моэм решил занять свое место в поезде, то обнаружил, что оно занято. Какая-то семья, отчаявшись купить билеты, захватила купе. Моэму пришлось обратиться к проводнику и начальнику проезда, чтобы они восстановили порядок. Наконец, все было улажено, поезд тронулся и Моэм облегченно вдохнул. Впрочем, самое сложное было впереди. До Петрограда поезд шел 12 суток и агенту это время показалось бесконечным.

Моэм был малоизвестным шпионом и широко известным писателем. Другой случай связан связан с малоизвестным писателем, но очень известным шпионом. Может быть самым известным шпионом в мире. Его имя Бонд. Джеймс Бонд.

Агент 007

Имя «отца» Джеймса Бонда — Ян Флеминг. До того, как стать писателем, Флеминг  состоял на службе в британской военно-морской разведке. После выхода в отставку он принялся писать книги и стал знаменит, благодаря серии романов о шпионе Джеймсе Бонде, агенте 007. В романе Флеминга «На тайной службе Ее Величества» Бонда, для выполнения секретного задания, отправляют в Японию. Вот, что рассказывает сам шпион своему начальнику:

«Боюсь, что многого не могу вспомнить. Меня ударили по голове, – он дотронулся до правого виска, – это случилось во время выполнения того задания, с которым вы послали меня в Японию. Потом в памяти полный провал, подобрали  меня  недалеко от берега, рядом с Владивостоком. Понятия не имею, как я там очутился. Меня изрядно поколотили, и тогда же, должно быть, я получил еще один удар по голове, потому что вдруг вспомнил, кто я. Вспомнил, что я вовсе не японский рыбак, как считал раньше. Дальше милиция 

сдала меня в местное отделение КГБ. Знаете, большое серое здание на Морской улице, прямо против порта и рядом с железнодорожной станцией; да, так вот, когда они передали отпечатки моих пальцев в Москву, там страшно засуетились, и меня тут же самолетом отправили туда с военного аэродрома Вторая Речка, находящегося к северу от города; в Москве меня допрашивали неделями или, вернее, пытались допрашивать, – потому что я не мог ничего вспомнить, кроме тех вещей, что они сами же мне подсказывали из того, что и так было известно, и тогда я позволял себе добавить к их сведениям кое-какие весьма противоречивые данные. Это их очень огорчало».

Ян Флеминг служил в разведке и не раз выполнял задания за рубежом, в том числе в России, но бывал ли он во Владивостоке – остается загадкой. Из приведенного текста видно, что в городе он ориентируется. Поскольку речь идет о 1950-х гг., то на Второй Речке в то время действительно находился военный аэродром, а в «большом сером здании на Морской улице» (имеется в виду бывший Гранд-отель, позже  Дом Советов и Крайисполком) находился один из отделов КГБ.

Владимир Арсеньев — писатель и разведчик

Не менее интересные личности попадались и среди русских «рыцарей плаща и кинжала». Самым известным русским разведчиком, работавшим во Владивостоке, был писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев. Впрочем, как и в случае с Моэмом, слава литератора  затмила его профессиональную деятельность.

В 1900 г. Арсеньев прибыл на Дальний Восток, как обычный пехотный офицер, но уже через два года заведовал охотничьей командой крепости, в обязанности которой входила разведка и контрразведка. Во время русско-японской войны он возглавлял специальный  летучий отряд, который ликвидировал японский десант, высаженный в районе бух. Ольга. За эту операцию он получил звание штабс-капитана, а за секретную экспедицию 1911 года против хунхузов — звание подполковника.

Самый загадочный момент в биографии Арсеньева – его сотрудничество с американской разведкой в годы гражданской войны в России. Об этом стало известно сравнительно недавно, благодаря публикации его переписки с Дэвидом Берроузом.

Майор Дэвид Прескотт Берроуз в 1918 — 1920 гг. находился в составе Американского экспедиционного корпуса в Сибири и был активным участником интервенции. Он возглавлял резидентуру американской военной разведки во Владивостоке и Приморье, а позже, в 1950-е гг. стоял у истоков создания ЦРУ.

Из письма Арсеньева Берроузу от 6 апреля 1921 года: «Я всегда вспоминаю с удовольствием то время, когда я работал с вами в американском штабе, и мне хотелось бы это время вернуть…»   В 1922 г. Берроуз писал разведчику полковнику Мэйсону, что получил в дар книгу Арсеньева «Дерсу Узала», автор которой «был на службе нашей военной разведки во время Сибирской экспедиции».

Сейчас сложно сказать, в чем заключалось сотрудничество Арсеньева с американцами, но, учитывая его негативное отношение к гражданской войне, можно предположить, что это была помощь, направленная на предотвращение столкновений белых и красных. В гражданской войне между красными и белыми, Американский корпус занимал нейтральную позицию и противостоял японцам. Все это могло повлиять на решение Арсеньева помогать США.

Японский след

Самую активную разведывательную деятельность во Владивостоке вели японцы, а среди японской диаспоры в городе чуть ли не каждый второй работал на правительство Страны восходящего солнца. Так, перед русско-японской войной во Владивостоке поселился японский фотограф Нарита, который ткрыл фотоателье и делал большие скидки военным. У него с удовольствием фотографировались русские офицеры. В 1904 г., за две недели до начала военных действий во время русско-японской войны, Нарита исчез, а Генштаб Японии получил подробные сведения о командном составе частей Владивостока.

Еще одним известным японцем во Владивостоке был японский подданный Икеда, который много лет держал магазин цветов. Какого же было удивление владивостокцев, когда в годы гражданской войны, они увидели Икеду в форме японского офицера, разгуливающего по Светланской.

С Японией и Владивостоком связаны имена двух советских разведчиков, работавших на Дальнем Востоке перед Второй мировой войной. Один из них — Василий Ощепков, второй — Рихард Зорге.

Василий Ощепков родился на Сахалине в 1892 году, в семье бывшей каторжанки. Ребенком он попал в православную семинарию в Токио, где увлекся борьбой дзюдо и был одним из первых европейцев, получившим черный пояс мастера. В 1914 г. он приехал во Владивосток и создал здесь первую секцию дзюдо в России. Здесь же он стал разрабатывать систему борьбы, которая позже получила название самбо. До революции Ощепков служил в контрразведке Приамурского округа, а после 1922 года – в ОГПУ. В 1923 году его направили на нелегальную работу в Японию.

Первое время Ощепков работал на Карафуто (Южный Сахалин), где показывал кино в качестве киномеханика, а затем переехал в Токио. Он создал агентурную сеть и поставлял в СССР ценную информацию о военных силах Японии. В 1926 г. его отозвали обратно и назначили переводчиком японского языка в штаб Сибирского округа.

В СССР Василий Ощепков продолжил разработку нового вида борьбы. Во Владивостоке он преподавал на Корабельной набережной, 21, где сейчас расположен спортклуб ТОФ. Позже его перевели в Новосибирск, а затем в Москву. В 1937 г. он был арестован по обвинению в связях с японской разведкой и скончался в Бутырской тюрьме. В СССР имя Ощепкова находилось под запретом, а основателем самбо называли его ученика Харлампиева. Лишь в 1990-е гг. справедливость была восстановлена и подлинному отцу самбо вернули честное имя.

В борьбе японской и советской разведок большую роль сыграл журналист и разведчик Рихард Зорге. С 1930 г. он находился на нелегальной работе Китае, а в 1933 году стал советским резидентом в Токио. Прежде чем приступить к новой работе, он приехал во Владивосток.

Рихард Зорге прибыл на берега бухты Золотой Рог 21 ноября 1932 г. на пассажирском судне и пробыл здесь пару дней до отъезда в Москву, где получил инструкции и вновь через Владивосток вернулся в Китай. Впрочем, вся его дальнейшая работа была тесно связана с Владивостоком. Связь с Зорге осуществлялась через радиостанцию, которая была оборудована на м, Голдобина (Чуркин). Именно здесь принимали его радиограммы из Японии, а затем отправляли в столицу. В этих шифровках Москва имела кодовое название «Мюнхен», а Владивосток – «Висбаден».

В 1930-е гг. на Дальнем Востоке собрался цвет советской разведки. В Китае в это время работал Наум Эйтингон — в 1940 г. именно он организовал организатор убийство Троцкого. Здесь же находился Вильям Фишер, впоследствии выкравший секрет атомной бомбы у американцев, а также его друг Рудольф Абель. Когда Фишера арестовали в США, он назвался именем друга и американские спецслужбы так и не узнали его настоящего имени. В 1961 г. Фишера-Абеля обменяли на американского летчика, сбитого над территорией СССР. Как признавался писатель Юлиан Семенов, Фишер был одним из прототипов легендарного Штирлица.

Кстати, Штирлиц, он же Максим Исаев, первое крещение принял во Владивостоке, ведь дебютным романом о знаменитом разведчике стал «Пароль не нужен» (1966), действие которого происходит в ДВР. Максима Исаева забрасывают во Владивосток, где он  работает журналистом в «Вечерней газете» и где знакомится со своей будущей женой, Сашенькой Гаврилиной. Отсюда же он уходит в эмиграцию в Китай, а затем в фашистскую Германию.

Филипп Старос

В 1965 г. во Дальневосточном центре Академии наук появился новый сотрудник. По-русски он говорил с акцентом, представился, как Филипп Старос. В ДВНЦ он занялся, как бы мы сейчас сказали, компьютерными технологиями. Долгое время его история оставалась неизвестной.

Настоящее имя этого ученого и советского разведчика было Альфред Сарант. Грек по происхождению, он жил в США, а затем бежал за границу в 1950 г. когда  выяснилось, что ядерные секреты США украдены и переданы в СССР. По этому делу были арестованы Фишер и супруги Розенберг. Альфреда Саранта тоже арестовали, но после допроса отпустили. Воспользовавшись моментом, он, вместе со возлюбленной Кэролайн Дэйтон, на автомобиле бежал в Мексику, затем переехал в Гватемалу, оттуда в Испанию, а потом через Польшу выехал в СССР.

В Москве Саранту переделали биографию и дали новое имя Филипп Старос. Сначала его отправили работать в Чехословакию, где он создавал системы противовоздушной обороны, а в 1955 г. пригласили в СССР, где предложили возглавить специальную лабораторию Госкомитета авиационной техники в Ленинграде. В этой лаборатории Старос работал до 1959 г., добившись больших успехов в разработке систем и приборов для авиации и флота. В 1959 г. по его инициативе было создано Специальное конструкторское бюро (КБ-2), где в начале 1960-х гг. была разработана малогабаритная цифровая управляющая машина УМ-1, по существу — первый советский компьютер.

4 мая 1962 г. КБ-2 посетил Хрущев. Старос продемонстрировал ему возможности ЭВМ и презентовал проект создания Научного центра микроэлектроники союзного масштаба, который включал бы КБ, НИИ и завод. Хрущев дал добро и разрешил Старосу обращаться к нему напрямую.

Под советскую «Кремниевую долину» (американская возникла позже) определили новый спутник Москвы. Его ориентировали на микроэлектронику и в 1963 году окрестили Зеленоградом. Директором Научного центра стал опытный разработчик радиотехнических комплексов Федор Лукин. Староса назначили его заместителем по науке, но их сотрудничество не заладилось. Старос написал Хрущеву, но в этот момент генсека отправили в отставку.

Министр электронной промышленности СССР Шокин сказал Старосу: «Филипп Георгиевич, мне кажется, что у вас возникла странная фантазия, будто вы являетесь создателем советской микроэлектроники. Это неправильно. Создателем советской микроэлектроники является Коммунистическая партия, и чем скорее вы осознаете этот факт, тем лучше будет для вас». Староса уволили и отправили в ссылку – во Владивосток.

Последние годы жизни Старос провел во Владивостоке, работая в Институте автоматики и процессов управления Дальневосточного научного центра АН СССР (ИАПУ). Он возглавлял Отдел искусственного интеллекта, где занимался исследованиями в области искусственного интеллекта, реализуя свою идею создания искусственного кристаллического мозга.

Старос занимался не только наукой. Он бы всесторонне одаренным человеком и увлекался музыкой. При филфаке ДВГУ им был открыт английский клуб и музыкальный салон. Старос играл на нескольких инструментах, переводил на русский тексты «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Жена Староса Анна Петровна (та самая Кэрол Дэйтон) с дочерью Кристиной вели на Приморском телевидении передачу «Ду ю спик инглиш?».

В октябре 1974 г. президиум ДВНЦ выдвинул Староса в член-корреспонденты АН СССР. Андрей Капица дал ему блестящую характеристику: «Проявил себя крупным ученым, смелым конструктором и способным организатором… Им создана научная школа, охватывающая широкий круг вопросов в области управляющей техники и микроэлектроники… Воспитано большое число научных специалистов высокой квалификации, кандидатов и докторов технических наук». Но первая попытка не удалась.

В начале 1979 г. его вновь выдвигают в членкоры АН СССР. Председатель президиума ДВНЦ Шило пишет в Москву записку, где называет Староса одним из основателей отечественной микроэлектроники. Старос летит в Москву на выборы, но до избрания он не дожил. 12 марта 1979 г. 62-летний профессор умер от инфаркта в машине, мчавшей его по Ленинскому проспекту в больницу. «Ребята! Я теряю сознание…» — удивленно сказал он в последнюю минуту.

Староса кремировали в Москве, а прах сначала захоронили на Морском кладбище Владивостока, а затем перевезли в Ленинград, на Большеохтинское кладбище. Вдова Староса Кэрол Дейтон позже вернулась в США — к родным.

Сергей Корнилов, ведущий проекта «Объяснения»

Наш сайт использует файлы cookies, чтобы улучшить работу и повысить эффективность сайта. Продолжая работу с сайтом, вы соглашаетесь с использованием нами cookies и политикой конфиденциальности.

Принять