Александр Фадеев родился в 1901 г. в г. Кимры Тверской губернии, а скончался в Москве, но в Приморье его считают своим земляком, поскольку с раннего детства и до 20-летнего возраста он прожил на Дальнем Востоке и здесь сформировался, как личность. В 1921 г. он покинул Дальний Восток, но в 1930-е гг. два раза приезжал во Владивосток, прожил здесь около года и даже собирался остаться, однако судьба распорядилась по-своему.
Семья
Александр Фадеев родился в семье профессионального революционера Александра Ивановича Фадеева. Его отец и мать, обрусевшая немка Антонина Кунц, познакомились случайно, когда товарищи попросили ее под видом невесты сходить в Петербургскую тюрьму на свидание к заключенному народовольцу и передать посылку. Фиктивная невеста вскоре стала настоящей, а в 1898 г. молодые обвенчались.
Владимир, Татьяна, Саша Фадеевы 1914г.
В 1900 г. у них родилась дочь Татьяна, в 1901 г. — сын Саша, а в 1905 г. – сын Володя.
Саша с раннего детства демонстрировал необыкновенные способности. Азбуку он запомнил в три с половиной года, наблюдая со стороны, как учили сестру Таню, а с четырёх лет читал книги и сам сочинял истории, поражая взрослых неуёмной фантазией.
Когда Саше не было и пяти лет, родители разошлись – Александр Иванович был фанатиком революции, семья тяготила его, связывая по рукам и ногам. Вскоре после развода он был арестован, приговорен к каторге в Сибири, а в 1916 г. умер от туберкулеза. Мать вышла замуж второй раз, за фельдшера Глеба Свитыча, который стал не только любящим мужем, но и добрым отцом для троих детей.
Переселение
Сложно сказать, что заставило семью Фадеевых-Свитычей переселиться на Дальний Восток. Возможно, этому способствовала программа столыпинского переселения в Сибирь, которая начала осуществляться в 1906 — 1907 гг. Переселенческое управление активно вербовало врачей и фельдшеры (Антонина окончила фельдшерские курсы и всю жизнь работала фельдшерицей и акушеркой) имели право на хорошие подъемные. Так или иначе, в 1908 г. семейство Фадеевых-Свитычей прибывает во Владивосток.
Отсюда их направляют вглубь Уссурийского края, что говорит в пользу переселенческой версии, поскольку во Владивостоке жила сестра Антонины Мария (по мужу — Сибирцева) и уехать из города в глухое село Свитычей могли заставить лишь определенные обязательства.
Поначалу они жили в пос. Ольга, затем в с. Саровка на реке Иман, потом переехали в Чугуевку, таежное село, месяцами не имевшего связей с внешним миром. Здесь у Свитычей родились еще двое детей, сыновья Борис и Глеб, а старших, когда они подросли, отправили учиться во Владивосток. В 1910 г. Александр Фадеев поступил во владивостокское Коммерческое училище.
Владивосток
Бухта Золотой рог, китайские джонки и русские крейсера, море, острова и закаты влюбили в себя мальчишку. Первое время Саша жил в семье Сибирцевых на Комаровской улице (ныне ул. Прапорщика Комарова). «Среди ребят, игравших на нашем дворе, был мальчик среднего роста, худощавый, с оттопыренными ушами, часто и весело смеявшийся. Звали его — Саша Фадеев. Он жил на Комаровской улице с сестрой Таней», — вспоминала Тамара Головнина. Позже Саша и Таня жили в частном пансионате, который располагался в Маркеловском переулке (ныне пер. Краснознаменный), а затем на квартире с бабушкой, которую прислали из Чугуевки помогать им по хозяйству.
Коммерческое училище, где учился Фадеев, было заведением не совсем обычным. Во-первых, оно было негосударственным (содержалось на средства попечительского совета биржевого общества) и отличалось демократизмом — во многом благодаря директору Евгению Луценко (выпускнику и преподавателю Московской академии торговли). Во-вторых, преподавали там не только коммерческие науки. После обязательных занятий шла работа в кружках, делались доклады, устраивались литературные вечера, спектакли. Преподаватель географии Глуздовский проводил экскурсии по краю.
Из характеристики преподавателя Пашковского о классе, где учился Фадеев: «Класс живой, разнохарактерный по интересам и проявлениям. В классе большой интерес к спорту, процветает конькобежный спорт; самыми азартными спортсменами являются Нерезов, Цой, Ким. Склонность к литературе проявляется у Фадеева, Гартмана, Бородкина».
О Фадееве: «Хрупкая фигурка не сложившегося еще мальчика. Рядом с Цоем, Ивановым, Нерезовым это хрупкий хрустальный сосуд. Бледный, со светлыми льняными волосиками, этот мальчик трогательно нежен. Он живет какою-то внутренней жизнью. Жадно и внимательно слушает каждое слово преподавателя. Временами какая-то тень-складка ложится между бровями, и лицо делается суровым… Мальчик не смущается тем, что одет беднее других: он держится гордо и независимо».
Еще один владивостокский адрес Фадеева — дом Ланковских на ул. Набережной. Здесь собиралась компания друзей юного Саши Фадеева, среди которых была Лия Ланковская, дочь хозяев «дома над обрывом». Они рисовали закаты на Амурском заливе, пели, читали стихи. В доме Ланковских Фадеев встречался с Асей Колесниковой — своей первой любовью. Правда, признался в этом он лишь много лет спустя.
«Нам в голову не приходило, что он влюблен в Асю. Наоборот, мы думали, что он избегает девушек из-за антипатии к женскому полу, — вспоминал однокашник Фадеева Яков Голомбик. — Думаю, не знала об этом и сама Ася. В нашей компании Фадеев держал себя как отъявленный женоненавистник, и никто из нас не мог предположить, что он способен влюбиться. Всех «стрелявших» за гимназистками он остроумно высмеивал. О том, что это — маска, что он так ведет себя из-за неуверенности в себе, считая, что ни одна девушка не может его полюбить, мы и не подозревали».
Из письма Фадеева Асе Колесниковой: «Мы с Вами, как однолетки, развивались неравномерно. Вы были уже, в сущности, девушка, а я еще мальчик. И, конечно, Вам трудно было увлечься этим тогда еще не вышедшим ростом и без всякого намека на усы умненьким мальчиком с большими ушами. Но если бы Вы знали, какие страсти бушевали в моей душе!»
На подпольной работе
В годы гражданской войны компания распалась. В 1917 — 1918 гг. парни увлеклись политикой, позже работали в большевистском подполье, а Лию и Асю в свои дела не посвящали. Новыми подругами мальчиков стали другие девушки — подпольщицы, а потом многие из них ушли в партизаны.
Соколята, 1915г.
Их компанию прозвали «соколятами» — по спортклубу общества «Сокол» на Корабельной набережной, куда ходили Фадеев и его однокашники. Ядром соколят были Саша Фадеев, Гриша Билименко, Петя Нерезов, Саня Бородкин. Эти четверо называли себя «мушкетерами», причем д’Артаньяном был Фадеев — самый юный и самый горячий. Происхождение соколят было разным. Яков Голомбик вспоминал: «Рабочий класс — Нерезов, крестьянство — Билименко, трудовая интеллигенция — Фадеев, административно-чиновничья прослойка — Хомяков, мелкая буржуазия — Дольников, средняя — Бородкин, крупная — Цой».
К 1917 г. соколята стали «коммуной». «Мы презирали деньги, собственность. Кошелек у нас был общий. Мы менялись одеждами, когда возникала к тому потребность. Как мы были счастливы!» — вспоминал Фадеев.
В сентябре 1918 г. Фадеев вступил в партию большевиков. Саша волновался, Зоя Секретарева вспоминала его «тоненькую, совсем еще ребячью шею» — ему не было и семнадцати, но коммунара все знали, в партию приняли единогласно. В это время большевики находятся в подполье и Фадеев распространяет листовки, пишет заметки в газету «Красное знамя», выполняет другие задания. Людмила Красавина вспоминала, как однажды они с Сашей Фадеевым везли на подводе оружие для партизанского отряда: «Чтобы не слышать острой тревоги внутри нас, мы громко пели… Я была, и сама не робкого десятка, но Саша удивил меня своей выдержкой. Раньше я думала, что гимназисты и интеллигенты вообще не могут быть сильными и бесстрашными, такими, как наши рабочие парни, но Саша разубедил меня в этом своей храбростью».
В другой раз их отправили в концлагерь на Первой Речке, чтобы передать записку арестантам-большевикам. Записку спрятали в банку с вареньем. «По дороге в лагерь мы с Сашей строили планы нашего поведения в случае отказа принять варенье. Варианты плана я уже забыла, но отчетливо помню, что мы готовы были выполнить самый фантастический из них: браунингом, который был у Саши, и банкой варенья, которой была вооружена я, перебить охрану лагеря и освободить наших узников, — вспоминала Красавина. — Юным горячим сердцам невозможное казалось возможным. Однако чех не дал осуществиться нашему страстному желанию освободить товарищей — он передал банку с вареньем».
Тамара Головнина: «Городской комитет партии выпускал листовки, воззвания, которые нельзя было распространять легальным путем, и вот Саша и другие «соколята» совместно с Таней Цивилевой, Зоей Станковой, Зоей Секретаревой отправлялись расклеивать вечерами листовки. Ходили по двое, парень с девушкой, разыгрывая влюбленных».
Это была настоящая приморская «Молодая гвардия». Когда Фадеев писал книгу о краснодонских комсомольцах, то вдохновлялся воспоминаниями из собственной юности.
Партизанская война
Весной 1919 г. в Приморье была объявлена мобилизацию в кочаковскую армию и подпольное бюро большевиков приняло решение отправить свою молодую гвардию в партизаны. Из «соколят» мобилизации подлежали все, кроме Фадеева, ему еще не было 18-ти, но он не мог бросить своих товарищей. Для проезда были нужны пропуска от коменданта Владивостокской крепости, но Саша схитрил. Его товарищ Женя Хомяков только что сдал выпускные экзамены, получил аттестат и собрался в имение отца на хутор под Шкотово. Фадеев напросился в гости к Жене, тот получил два пропуска до Шкотова, где Саша все ему объяснил и попрощался.
С поддельными документами на фамилию Булыга Саша сел в поезд до ст. Кангауз (ныне ст. Анисимовка), по узкоколейке добрался до ст. Сица и там получил направление в Сучанский отряд, штаб которого располагался в Фроловке — партизанской столице Приморья. Здесь он встретил своих друзей Билименко, Нерезова и Бородкина, после чего четверку «мушкетеров» зачислили бойцами в Новолитовскую роту Сучанского отряда, и они приняли боевое крещение в устье Сучана.
Летом 1919 года, после операции на Сучанской ветке, происходит разгром партизан. Фадеев: «Потянулись недели тяжких поражений, потерь, голодовок; немыслимых (по расстояниям и по быстроте движения) переходов из района в район». Партизаны уходят с Сучана на север, к Иману. Маршрут, которым шел отряд, Фадеев воспроизведет в романе «Разгром».
Осенью 1919 г. Фадеев оказался в родной Чугуевке. К тому времени его семья уже перебралась во Владивосток, и они с Игорем Сибирцевым жили в бывшем летнем домике одни, работали на мельнице Козлова за еду.
В это время в Чугуевку входит отряд Иосифа Певзнера. «Вроде колчаки, а погонов нет…» — сообщила жена Козлова о странном отряде, походившем на регулярную часть, а не на партизанское войско. Идут строем, винтовки на плечах, с песней, все — в шинелях. Фадеев пошел проверить, что это за люди, и увидел большеглазого спокойного человека «очень маленького роста, с длинной рыжей бородой, с маузером на бедре, который сидел на крыльце и беседовал с крестьянами». Это был Иосиф Максимович Певзнер, ставший прототипом Левинсона в «Разгроме».
Саша, Игорь и Анатолий Тайнов вступают в отряд Певзнера, который был, по словам Фадеева, «самым дисциплинированным, самым неуловимым и самым действенным… Он совершенно был лишен черт «партизанщины». Это была настоящая сплоченная боевая воинская часть». В январе 1920 г. отряд Певзнера без единого выстрела занял Спасск. Японский гарнизон не вмешивался. Игоря Сибирцева и Фадеева избирают в состав Спасского уездного комитета партии.
Рано утром 5 апреля 1920 г. японцы открыли ураганный огонь из винтовок и пулеметов. Губельман, описывая отступление партизан, отмечает «исключительную организованность», но сам Фадеев откровенно признал: «По существу, это была паника».
Фадеев, по воспоминаниям фельдшера Тимофея Ветрова-Марченко, успел собрать какие-то штабные документы и деньги и выскочил с несколькими бойцами наружу. Улица простреливалась. На окраине Спасска, где стоял эллинг — ангар для дирижаблей, Фадеев был ранен в ногу и упал прямо в грязь. Его поднял боец Феодосий Свергун и на руках отнес на пункт первой помощи. От раны он лечился на станции Корфовской, под Хабаровском, в штабном вагоне бронепоезда, наспех сооруженного рабочими Вяземских мастерских.
Летом 1920 г. Фадеев оказывается в с. Ракитном, где становится комиссаром пулеметной команды и одновременно редактирует партизанскую газету «Шум тайги». Затем товарища Булыгу отзывают во Владивосток. В августе — сентябре 1920 г. он тайно живет у Сибирцевых на даче — на 26-й версте (ныне Садгород), на берегу Амурского залива. Несмотря на опасную обстановку в условиях нелегальной работы, его не покидает лирическое настроение: «Я был просто влюблен в этот солнечный Владивосток с окружавшими его сверкающими от солнца бухтами и заливами».
В октябре 1920 г. Фадеева с Игорем Сибирцевым и Тамарой Головниной отправляют в ДВР. Они едут поездом по КВЖД до Харбина, потом на китайском пароходе по Сунгари и Амуру до Благовещенска. Из Благовещенска Фадеев отправляется в Забайкалье сначала на мирную работу, а затем на ликвидацию «читинской пробки», где бойцы Народно-Революционной армии ДВР отчаянно бились с казаками атамана Семёнова. В 19 лет он становится комиссаром 8-й Амурской стрелковой бригады НРА ДВР. Когда в январе 1921 г. был подготовлен список командного состава бригады с краткими характеристиками, то против фамилии Булыга стояли всего два слова: «хороший — великолепен».
В феврале 1921 г. коммунисты НРА ДВР избирают шесть делегатов на X Всероссийский съезд РКП(б) и среди них комиссар 8-й Амурской стрелковой бригады тов. Булыга. По дороге в Москву он едет в купе с будущим маршалом Советского Союза Коневым, и они затем вместе участвуют в подавлении Кронштадтского мятежа. На льду Финского залива Фадеев был тяжело ранен, долго лежал в госпитале, а после демобилизации остался в Москве.
Киноэкспедиция на Дальний Восток
В 1927 г. в Ленинграде был издан «Разгром», принятый советской прессой восторженно. Тепло отозвался о романе Максим Горький, назвавший «Разгром» талантливым произведением, а на сессии ЦИК СССР, посвященной 10-летию Октябрьской революции, нарком просвещения Луначарский упомянул роман Фадеева, как одно из лучших произведений пролетарской литературы.
В это время Фадеев стал работать в секретариате РАПП – Российской ассоциации пролетарских писателей, в которую вошло большинство писателей-коммунистов, в том числе Серафимович, Фурманов, Шолохов. Как сотруднику РАПП, Фадееву приходилось редактировать рукописи, консультировать молодых литераторов, выступать на заседаниях творческих кружков, на пленумах правления РАПП, а затем Союза советских писателей, где он был заместителем Горького.
Бюрократическая работа постепенно стала Фадееву надоедать. Она требовала много времени, энергии, сил и совершенно не оставляла места для собственного творчества. И в 1933 г. он предпринял попытку вырваться из порочного, чиновничьего круга и отправился на Дальний Восток. В это время Фадеев начал работу над романом «Последний из удэге», большом историческом повествовании, охватывающем события 1917 — 1922 гг. в Уссурийском крае. Он написал первую книгу и приступил ко второй, но почувствовал потребность вернуться в Приморье, чтобы увидеть родные края и собрать материалы для романа.
Фадеев добился временного освобождения от обязанностей секретаря Союза писателей и в августе 1933 г. отправился на Дальний Восток с экспедицией кинорежиссера Александра Довженко, который собирался снимать на Дальнем Востоке свой фильм «Аэроград». Довженко планировал написать сценарий фильма в соавторстве с Фадеевым, но, к сожалению, позже они разошлись во взглядах на картину и сотрудничества не получилось.
В августе 1933 г. Фадеев, Довженко и его жена и помощница Юлия Солнцева выехали из Москвы. 6 сентября поезд подошел к перрону хабаровского вокзала, где собралось много встречающих. Из Хабаровска Фадеев и его спутники вылетели в Биробиджан – недавно возникший в тайге город, а оттуда совершили перелет к устью Амура, в Николаевск-на-Амуре. «Над совершенно дикими и дьявольски красивыми местами мы летели!» – писал об этом рейсе Фадеев.
Из Николаевска киноэкспедиция прошла пароходом через Татарский пролив и Японское море до Владивостока. 3 октября 1933 г. пароход вошел в хорошо знакомую Фадееву гавань, и перед его взором раскрылась панорама города: улицы и здания на склонах сопок, бухта Золотой Рог, заполненная судами, строения и причалы торгового порта, Дальзавод и возвышающееся над всем этим сопка Орлиное Гнездо. Фадеев вновь оказался в городе, который любил.
Из Владивостока экспедиция отправилась в большую поездку по краю. 14 ноября 1933 г. Фадеев писал из таежной Кокшаровки кинорежиссеру Эсфири Шуб: «Из Владивостока мы поехали катером в звероводческий совхоз, потом – дрезиной – на станцию Кангауз (строится новая железнодорожная ветка через страшеннейшую тайгу и сопки) и в угольной вагонетке (вымазались как черти!) на Сучанские рудники. С Сучана мы пошли таежными тропами верст 300 в общей сложности в Улахинскую долину, где я вырос. Это таежное путешествие длится уже месяц. В тайге нас захватила зима, но вид наш пока бодр. Сейчас сидим в селе Кокшаровка у староверов, ходим в шубах с мужичьего плеча, седые, с интеллигентными лицами, похожие на декабристов в ссылке… Едим рябчиков и зайцев собственного убоя и приготовились идти в тайгу на крупного зверя. В одном из сел к нам пришвартовался в качестве постоянного спутника известный уссурийский охотник, спутник Арсеньева и друг гольда Дерсу Узала крестьянин из Варваровки Василий Тарасович Глушак. Это старый тигролов, и мы в нем души не чаем».
Василий Глушак стал не только проводником экспедиции, но и прототипом одного из героев романа «Последний из удэге», а Довженко сделал его героем своего фильма, правда, изменил имя — в «Аэрограде» действует тигролов Степан Глушак.
В одном из писем матери Александр Фадеев сообщал: «Дня три тому назад я был в Чугуевке… Я испытываю к этому селу необыкновенную привязанность, и пребывание там взволновало меня чрезвычайно… Тут тебя все, все помнят и так хвалят, что я просто горжусь тобой. Именно потому, что я твой сын, меня в Чугуевке так приветливо встретили, так обласкали, так все звали к себе, что я не могу об этом без слез вспомнить».
И снова Владивосток
В начале декабря 1933 г. Фадеев, Довженко и Солнцева возвратились во Владивосток.
Здесь состоялось несколько творческих встреч с горожанами, после чего режиссер с женой уехали в Москву, а Фадеев остался, планируя закончить вторую книгу романа «Последний из удэге». В январе 1934 г. он участвовал в Дальневосточной партийной конференции, где был избран делегатом на XVII съезда ВКП(б). Повторилась ситуация 1921 года, но на сей раз Фадеев покинул Владивосток ненадолго.
Фадеев, Довженко, Солнцева 1934 г.
В сентябре 1934 г. в Москве проходил I Всесоюзный съезд советских писателей, где председателем Союза писателей был избран Максим Горький, а Фадеев вошел в число членов правления.
Сразу после окончания съезда он выехал на Дальний Восток. В октябре 1934 г. начался третий и последний период жизни Фадеева во Владивостоке.
На сей раз он прожил в городе своего детства и юности почти год, работая над романом «Последний из удэге». Жил он на даче в пригороде, где ему никто не мешал писать. Вот как вспоминал Фадеев об этом времени: «Примерно с ноября 1934 года и по август 1935-го я уже мало ездил по краю, больше писал и жил абсолютно один на даче, на 19-й версте, вблизи от залива… Я много гулял один и жил, можно сказать, воспоминаниями. Я работал тогда над романом «Последний из удэге», над его третьей частью, которую критика находила наиболее удачной. И правда, мне работалось трудно, но хорошо, что я объясняю тем состоянием душевной раскрытости, которая естественно возникла от соприкосновения с корнями».
Фадеев с актерами театра им. Горького, Владивосток, 1934 г.
Осенью 1935 г. писатель возвратился в Москву. В октябре 1935 г. он в составе делегации писателей и журналистов посетил Чехословакию, а оттуда поехал на юг, в Сухуми, где продолжил работу над романом. Третья часть «Последнего из удэге» вышла в январе 1936 г. «Я очень продуктивно работаю, – писал Фадеев в это время матери, надеюсь в феврале закончить 4-ю часть». Но четвертую часть романа Фадеев так и не окончил. Он собирался сделать это во Владивостоке, куда планировал вернуться, но судьба распорядилась по-другому.
Роковой 1937-й
В 1937 году, в Испании, охваченной гражданской войной, состоялся II конгресс Международной ассоциации писателей. Место был выбрано не случайно. В то время в Испании находился весь цвет мировой литературы: американец Эрнест Хемингуэй, француз Антуан Сент-Экзюпери, британец Джордж Оруэлл, чилиец Пабло Неруда и многие другие. В состав советской делегации входили Александр Фадеев, Михаил Кольцов, Алексей Толстой, Илья Эренбург и др.
Конгресс проходил в Мадриде, в сложной обстановке, под обстрелами и налетами авиации, поэтому одну из сессий конгресса решено было провести в Париже. В Париже Фадеев много гулял по городу, посетил Всемирную выставку, музеи и театры, встречался с французскими писателями. В это время в столице Франции проходили гастроли МХАТа, и Фадеев решил посетить один из спектаклей. Это решение круто изменило жизнь писателя и перечеркнуло его ближайшие планы.
После спектакля, где блистала актриса Ангелина Степанова, он пришел за кулисы, чтобы познакомится и выразить свое восхищение ее игрой. Это знакомство в городе любви привело к началу романа Александра Фадеева и Ангелины Степановой, который, в итоге, окончился свадьбой и браком. Во Владивосток Фадеев больше не вернулся, хотя там его ждали.
Дело в том, что в 1935 г., перед отъездом в столицу, писатель обратился во Владивостокский горисполком с просьбой выделить ему отдельную квартиру. Городские власти пошли ему на встречу и зарезервировали ему квартиру в новом доме, который строился по адресу Суханова, 6-А. Этот дом, известный, как «дом специалистов», был построен в 1937 г. и квартира № 14, согласно списку жильцов, была выделена «писателю А.А. Фадееву». К сожалению, новоселье не состоялось, а роман «Последний из удэге» так и остался неоконченным.
Сергей Корнилов,
Проект «Объяснения»