Один из самых любимых русских праздников, разумеется, не мог не найти отражения в отечественной литературе. Представляем самые вкусные отрывки из произведений известных писателей – читайте, наслаждайтесь, вдохновляйтесь, заряжайтесь праздничным настроением!
Антон Павлович Чехов. Рассказ «Глупый француз».
Этот рассказ чаще всего вспоминают, говоря о русском масленичном размахе. «Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов… За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру… с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин. «О, страна чудес! — думал Пуркуа, выходя из ресторана. — Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О, страна, чудная страна!»
А. П. Чехов, «Блины»:
«Вы знаете, что блины живут уже более тысячи лет, с самого, что называется, древле-славянского ab ovo… (с яйца, с момента возникновения… – лат.). Они появились на белый свет раньше русской истории, пережили её всю от начала до последней странички, что лежит вне всякого сомнения, выдуманы так же, как и самовар, русскими мозгами… В антропологии они должны занимать такое же почтенное место, как трёхсаженный папоротник или каменный нож; если же у нас до сих пор и нет научных работ относительно блинов, то это объясняется просто тем, что есть блины гораздо легче, чем ломать мозги над ними… Глядя на женщину, пекущую блины, можно подумать, что она вызывает духов или добывает из теста философский камень».
И ещё Антон Павлович… О бренности (масленичная тема для проповеди)
«…Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами… Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной…».
Пётр Вяземский. «Масленица на чужой стороне»
<…> Скоро масленицы бойкой
Закипит широкий пир,
И блинами и настойкой
Закутит крещеный мир.
<…> В честь тебе и ей Россия,
Православных предков дочь,
Строит горы ледяные
И гуляет день и ночь.
<…> Пряник, мой однофамилец,
Также тут не позабыт,
А наш пенник, наш кормилец,
Сердце любо веселит.
Разгулялись город, села,
Загулялись стар и млад, —
Всем зима родная гостья,
Каждый масленице рад!!!
Александр Иванович Куприн называл блин «символом солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей» («Юнкера»).
Теперь обратимся к «солнцу русской поэзии» Александру Сергеевичу Пушкину. Тему блинов он тоже не обошёл стороной и упомянул в своём «Евгении Онегине» так называемые русские блины:
«Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины:
У них на Масленице жирной
Водились русские блины…»
Если обратиться к поваренной книге, можно быстро выяснить, что русскими, или красными, называются гречневые или полугречневые блины.
Не прочь отведать масленичное лакомство были и герои повести Ивана Алексеевича Бунина «Чистый понедельник»:
«В трактире Егорова в Охотном Ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стопки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной…
В верхних комнатах, тоже очень тёплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные блины с зернистой икрой замороженным шампанским».
Аркадий Тимофеевич Аверченко «Блины Доди»:
«Год жизни наглухо заслонил от Доди прошлогодние блины. Что такое блины? Едят их? Можно ли на них кататься? Может, это народ такой — блины? Ничего в конце концов неизвестно. Когда кухарка Марья ставила с вечера опару, Додя смотрел на нее с почтительным удивлением и даже, боясь втайне, чтобы всемогущая кухарка не раздумала почему-нибудь делать блины, – искательно почистил ручонкой край ее черной кофты, вымазанной мукой. <…> Положив подбородок на край стола, Додя надолго застыл в немом восхищении… Какие красивые тарелки! Какая чудесная черная икра… Что за поражающая селедка, убранная зеленым луком, свеклой, маслинами. Какая красота – эти плотные, слежавшиеся сардинки. А в развалившуюся на большой тарелке неизвестную нежно-розовую рыбу Додя даже ткнул пальцем, спрятав моментально этот палец в рот с деланно-рассеянным видом. («Гм!.. Соленое».) А впереди еще блины – это таинственное, странное блюдо, ради которого собираются гости, делается столько приготовлений, вызывается столько хлопот. «Посмотрим, посмотрим, – думает Додя, бродя вокруг стола. – Что это там у них за блины такие…». Собираются гости <…> Подают знаменитые долгожданные блины. Все со зверским выражением лица набрасываются на них…».
Надежда Александровна Тэффи (Лохвицкая) тоже не обошла своим вниманием Масленичное угощение в рассказе «Широкая Масленица»:
«Из кухни несется чад, густой, масленый. Он режет глаза, и собравшиеся у закуски гости жмурятся и мигают.
— Блины несут! Блины несут!
Несут, но вам не хватит. Ваш сосед взял два последних, а вам придётся подождать «горяченьких». Но, когда принесут «горяченьких», окажется, что большинство уже съело первую порцию, – и прислуга начинает подавать опять сначала».
И у нее же в рассказе «Блины»:
« — Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
— Масленица. Блины едим.
— А что же это такое —блины?
Мы переглянулись. Ну как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!
— Блин — это очень вкусно,- объяснила я.
Но они не поняли.
— С маслом, — сказала я еще точнее.
— Со сметаной, — вставил русский из нашей компании.
Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли.
— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.
— Блины… в них главное — икра, — объяснила другая.
— Это рыба! — догадался наконец один из итальянцев.
— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.
— А разве рыбу не пекут?
— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина — мучное.
— Со сметаной, — опять вставил русский.
— Блинов очень много едят, — продолжала дама. — Съедят штук двадцать. Потом хворают.
— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза. — Из растительного царства?
— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.
Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая темная пропасть взаимного недоверия и непонимания…».
Яркий литературный образ Масленицы создал русский писатель Иван Сергеевич Шмелёв.
В его повести «Лето Господне» есть целая глава, посвященная этому празднику. В ней автор описал свои детские впечатления: «Теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда… все и все были со мною связаны, и я был со всеми связан, от нищего старичка на кухне, зашедшего на «убогий блин», до незнакомой тройки, умчавшейся в темноту со звоном. И Бог на небе, за звездами, с лаской глядел на всех, масленица, гуляйте! В этом широком слове и теперь еще для меня жива яркая радость… Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны — вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось — «масленица»?… Стол огромный. Чего только нет на нем!..
За ухою и расстегаями — опять и опять блины. Блины с припеком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припеком… В субботу, после блинов, едем кататься с гор».
Александр Николаевич Островский в пьесе «Снегурочка» так писал:
«Честна̀я Масляница!
Веселенько тебя встречать, привечать,
Трудно-нудно со двора провожать.
Уж и как нам тебя вертать, ворочать?
Воротись, Масляница, воротися!
Честна́я Масляница!
Воротися хоть на три денечка!
Не воротишься на три денечка,
Воротися к нам на денечек!
На денечек, на малый часочек!
Честна̀я Масляница!»
Иван Гончаров. Рассказ «Фрегат «Паллада». «Нельзя же, однако, чтоб масленица не вызвала у русского человека хоть одной улыбки, будь это и среди знойных зыбей Атлантического океана. Так и тут, задумчиво расхаживая по юту, я вдруг увидел какое-то необыкновенное движение между матросами: это не редкость на судне; я и думал сначала, что они тянут какой-нибудь брас. Но что это? совсем не то: они возят друг друга на плечах около мачт. Празднуя масленицу, они не могли не вспомнить катанья по льду и заменили его ездой друг на друге удачнее, нежели Петр Александрович икру заменил сардинами. Глядя, как забавляются, катаясь друг на друге, и молодые, и усачи с проседью, расхохочешься этому естественному, национальному дурачеству: это лучше льняной бороды Нептуна и осыпанных мукой лиц».
И даже Эдуард Успенский в стихотворении «Воспевательные стихи про бабушку Летчикову» написал о блинах:
На улице летчика Бабушкина
Жила-была бабушка Летчикова.
Нет, она не летала, она у плиты хлопотала.
Ее блины потрясали, о них в газетах писали,
Что это большое искусство, не хуже картин Левитана,
Когда в середке капуста, а по краям сметана…
Так какие блины любила Татьяна Ларина? Чем угощала Коробочка Чичикова? Как назывался знаменитый трактир, описанный А. Гиляровским и А. Буниным, где подавались лучшие в Москве блины? На эти и другие вопросы можно найти ответы с помощью специальной литературной подборки.
Читая первоисточники, можно узнать о технологии выпекания русских блинов – именно выпекания, т.к. сейчас блины, в основном, жарят. Вспомним Владимира Алексеевича Гиляровского, который писал: «Здесь посетителям, прямо с шестка, подавались блины, которые у всех на виду беспрерывно пеклись с утра до вечера» («Москва и москвичи»). Блины ставили прямо в печь, не переворачивая, поэтому и получались они пухлыми и воздушными. Шесток – это площадка перед устьем русской печи. Отсюда и пошла поговорка: «Каждый сверчок знай свой шесток».
Предлагаем почитать:
Аверченко А. Т. (1881-1925). Озорные рассказы: [сборник]. – М.: Стрекоза, 2017. — (Серия «Школьная программа»).
Донцова, Д. А. Кулинарная книга лентяйки. — М.: Эксмо, 2005.
Гиляровский В. А. Москва и москвичи. — М.: Моск. рабочий, 1979.
Куприн А. И. Повести; Рассказы; Юнкера. — М.: ДРОФА [и др.], 2003. — (Библиотека отечественной классической художественной литературы).
Островский А. Н. (1823-1886). Пьесы – М.: Рипол классик, 2006. — (Библиотека школьника).
Пушкин А. С. (1799-1837). Евгений Онегин: роман в стихах. — М.: Дет.лит., 1999. — (Школьная б-ка).
Русский быт / [сост. Н. В. Астахова]. — М.: БЕЛЫЙ ГОРОД, 2010. — (История России).
Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. — М.: НАУКА, 2009.
Шангина И. И. Русские традиционные праздники. — СПб: Азбука-классика, 2008.
Шмелев И. С. (1873-1950). Лето Господне; Человек из ресторана: [сборник]. — Москва : ВЕЧЕ [и др.], 2003. — (Библиотека отечественной классической художественной литературы).
Спрашивайте эти и другие книги в библиотеках города.
Вкусного вам чтения и приятного чаепития!
Е.Е. Янсон, заведующая библиотекой № 20