Библиотечный проект «Объяснения» теперь в онлайн-формате. Путешествие Чехова на Дальний Восток

Сергей Корнилов, писатель, краевед и историк, предлагает для прочтения лекцию «Путешествие Чехова на Дальний Восток», посвященную 160-летию со дня рождения писателя и 130-летию его визита во Владивосток

130 лет назад, молодой писатель Антон Чехов, с удостоверением корреспондента газеты «Новое время» отправился на остров Сахалин. Это путешествие оказало значительное влияние на жизнь и творчество писателя. Несмотря на плодотворное влияние этой поездки, вопрос о том, зачем больной туберкулезом Чехов ездил на Дальний Восток, остается открытым до сих пор.

Антон Павлович Чехов (1860 —1904) – писатель, драматург, врач, почетный академик Петербургской АН. Окончил медицинский факультет Московского университета, практиковал, как лечащий врач, но главным делом его жизни стала литература. Начинал как автор фельетонов и юмористических рассказов. В 1890 г. Чехов прервал успешную литературную деятельность и отправился в путешествие на о. Сахалин. В октябре 1890 г. посетил Владивосток. После дальневосточного путешествия начинается новый, более серьезный период творчества Чехова и он становится одним из самых читаемых писателей России. Журналы борются за публикацию его произведений, его пьесы ставят лучшие театры, споры вокруг них перерастают в общественные дискуссии. В конце жизни Чехов планировал новую поездку во Владивосток, но болезнь помешала этим планам осуществиться. Скончался от туберкулеза в 1904 году, в возрасте 44 лет.

На край света

Впервые намерение отправиться на Сахалин Чехов высказывает в разговорах с друзьями в 1889 году, но его попытки обосновать поездку достаточно не логичны. То он говорит о тяге к дальним странствиям, то о необходимости понять, что происходит с людьми на каторге, то о желании оказать несчастным медицинскую помощь.

По одной из версий, окончательное решение о поездке созрело у Чехова в 1889 году, когда на его руках от чахотки (устаревшее название туберкулеза) скончался его старший брат Николай. В это время Антон Павлович обнаружил, что и сам болен чахоткой. Опасаясь, что долго не проживет, он решил, пока болезнь не зашла слишком далеко, отправится в путешествие, а с другой стороны, чем черт не шутит, поправить здоровье. Дело в том, что одно из показаний при туберкулезе – как можно больше бывать на свежем воздухе, а особенно полезны прогулки на море. В этом отношении, тихоокеанское побережье России подходило, как нельзя лучше, но остается одно «но»: почему, например, не Черное море? По-видимому, Чехов выбрал это путешествие, так как оно обещало и необыкновенные приключения и новые впечатления, что немаловажно для писателя.

В конце XIX века русский Дальний Восток – Terra Incognita. Недавно присоединенная к России, а что касается Сахалина, то он отошел к России еще позже – по договору с Японией в 1875 году. Чехов явно стремился к славе первооткрывателя и собирался в поездку, как в серьезную научную экспедицию. Список литературы, которую он штудировал перед путешествием, поражает – это книги известных путешественников Лаперуза, Крузенштерна, Лисянского, Невельского, Римского-Корсакова, так и малоизвестных исследователей, включая японских авторов. Он также прочел труды Дарвина и других ученых-путешественников, прямого отношения к поездке не имеющих.

Спонсором поездки Чехова выступил его приятель, издатель и газетный магнат Алексей Суворин. Впрочем, сотрудничество было взаимовыгодным: Чехов обязался регулярно присылать репортажи для газеты «Новое время» и получил удостоверение корреспондента газеты. Сборы начались осенью 1889 года: «Купил себе полушубок, — писал Чехов Суворину, — офицерское непромокаемое пальто из кожи, большие сапоги и большой ножик для резанья колбасы и охоты на тигров. Вооружен с головы до ног».

Подготовка к путешествию закончилась весной 1890 года, и оставалось лишь получить разрешение на посещение сахалинской каторги. Чехов отправился к начальнику Главного тюремного управления генералу Галкину-Враскину и тот отказать не смог – ведь недавно сам Александр III изволил поощрить молодого литератора и похвалил одну из пьес, поставленную на сцене Императорского театра. Единственное условие, которое было поставлено Чехову – не общаться с политическими узниками. Обещания Чехов не выполнил – он встретился почти со всеми политическими ссыльными на Сахалине.

Сибирь

21 апреля 1890 г. на перроне Ярославского вокзала Москвы Чехова провожали родные и близкие. Среди них были возлюбленная писателя Лика Мизинова и его друг, тоже влюбленный в Лику, художник Исаак Левитан. Другой приятель Чехова – доктор Кувшинников подарил ему фляжку с коньяком, которую наказал открыть на берегу Тихого океана. Наказ был выполнен.

До Ярославля Чехов добрался на поезде, а оттуда на пароходе до Перми. Далее снова на поезде, но в Тюмени железная дорога прерывалась. Началась бесконечная тряска в тарантасах и телегах, грязь, весенняя распутица и преодоление великих сибирских рек. Пару раз тарантас переворачивался и Чехов, грязный и злой ехал несколько часов до ближайшей перекладной станции, чтобы обогреться и просушить вещи.

Через месяц он достиг Томска, еще через месяц Сретенска в Забайкалье. Здесь стало проще: он погрузился на пароход «Ермак», по Амуру дошел до Благовещенска, а оттуда на пароходе «Муравьев-Амурский» до Николаевска-на-Амуре – последнего пункта путешествия на материке.

Остров Сахалин

Из Николаевска на пароходе «Байкал», принадлежавшем владивостокскому купцу Михаилу Шевелеву, Чехов добрался до Сахалина. «Этот пароход морского типа средней величины, — писал Чехов, — купец, показавшийся мне после байкальских и амурских пароходов довольно сносным. Он совершает рейсы между Николаевском, Владивостоком и японскими портами, возит почту, солдат, арестантов, пассажиров и грузы, главным образом, казенные… Кают-компания и каюты на «Байкале» тесны, но чисты и обставлены вполне по-европейски; есть пианино. Прислуга тут – китайцы с длинными косами, их называют по-английски – бой. Повар тоже китаец, но кухня у него русская, хотя все кушанья… пахнут какими-то духами».

8 июля 1890 года Чехов впервые увидел Сахалин: «Впереди туманная полоска – это каторжный остров; налево, теряясь в собственных извилинах, исчезает во тьме берег, уходящий в неведомый север. Кажется, что тут конец света и что дальше уже некуда плыть. Душой овладевает чувство, какое, вероятно, испытывал Одиссей, когда плавал по незнакомому морю и смутно предчувствовал встречи с необыкновенными существами».

Похоже, что подобные чувства испытывали русские моряки, исследовавшие дальневосточные берега, недаром бухты в окрестностях Владивостоке названы именами мифических древнегреческих героев: Аякс, Патрокл, Улисс, Диомид и др.

Два губернатора

Первый населенный пункт, который Чехов посетил на острове – Александровский пост (ныне г. Александровск-Сахалинский). На тот момент – это столица острова. Здесь произошла встреча с губернатором Сахалина генералом Кононовичем. Чехов был восхищен Кононовичем: «Я не могу забыть о том удовольствии, — писал Чехов, — какое доставляли мне беседы с ним… Он образован, начитан,… красиво говорит, красиво пишет и производит впечатление человека искреннего, проникнутого гуманными устремлениями».

Там же Чехову довелось встретиться с Приамурским генерал-губернатором бароном Корфом, прибывшим на остров с инспекцией: «А.Н. Корф принял меня очень ласково и беседовал со мной около получаса…

— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. – Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь все, вам дадут свободный пропуск… — одним словом, вам двери будут открыты всюду. Не могу я разрешить вам только одного: какого бы то ни было общения с политическими».

Как уже говорилось, Чехов нарушил этот запрет. Он поговорил со многими из 40 политических ссыльных, находившихся на острове. Как ему это удалось? Дело в том, что Чехов придумал беспроигрышный ход: «Дабы побывать по возможности во всех населенных местах и познакомиться поближе с жизнью большинства ссыльных, я прибегнул к приему, который казался мне единственным. Я сделал перепись». Чехов лично разработал карточки для переписи населения острова, состоящие из 13 пунктов, и отпечатал их в типографии полицейского управления.

Под видом переписчика Чехов заходил в любой дом и говорил с любым человеком. Хотя перепись была «прикрытием», он относился к ней, как к серьезной научной работе. За три месяца пребывания на острове, Чехов проделал колоссальный труд – он переписал большую часть населения Сахалина, составив более 20 тысяч карточек. По мнению профессора Е.Б. Меве, это – первая перепись в России, в основу которой был положен научно-статистический метод.

Неожиданные встречи

В книге «Остров Сахалин» Чехов описывает много встреч, о значимости которых он тогда не подозревал. Так, при посещении с. Рыковское, он обнаружил, что там «есть школа, телеграф, больница и метеорологическая станция, которой неофициально заведует привилегированный ссыльный, бывший мичман, человек замечательно трудолюбивый и добрый; он исправляет еще также должность церковного старосты». Чехов не сообщает его имени, но затем стало известно, что это был политический ссыльный Иван Ювачёв, будущий отец писателя Даниила Хармса.

Иван Павлович Ювачёв родился в Петербурге в 1860 году в семье царского полотера. Окончив Морской корпус, он служил мичманом Черноморского флота, где вступил в тайную террористическую организацию «Народная воля», поставившую своей целью убийство Александра III. Как единственному члену организации, знакомому с химией, ему поручили изготовление бомбы. В 1883 году заговор был раскрыт, и народовольцы были арестованы. Часть из них была приговорена к сметной казни, а Иван Ювачёв, как искренне раскаявшийся, получил 15 лет каторги.

За четыре года, проведенных в тюрьмах, Иван Павлович полностью переродился. Он обратился к религии, изучал православную литературу, писал теологические статьи, сделал собственный перевод Нового завета. Видя его раскаяние, начальство предложило заменить ему каторгу на монашество, но Ювачёв отказался, предпочтя полностью отбыть наказание. На Сахалине он прожил 8 лет. В 1895 г. его перевели на поселение во Владивосток, где он прожил 3 года, работая в речном пароходстве Уссурийской железной дороги. Писал статьи для газеты «Владивосток», где печатался под псевдонимом «Миролюбов». В 1897 г. вернулся в центральную Россию, работал инспектором детских приютов и написал книгу «Восемь лет на Сахалине». В 1900 г. женился на работнице одного из приютов Наталье Колюбакиной и в 1905 г. у них родился сын Даниил. В дальнейшем, Даниил Ювачёв стал знаменитым литератором и взял псевдоним Даниил Хармс.

Интересных встреч на Сахалине у Чехова было множество. Например, он встретился и поговорил со знаменитой «королевой воров» – Сонькой Золотой Ручкой (наст. имя – Софья Блювштейн). Он описал ее состарившейся и потерявшей былую красоту, но не растерявшей авторитета, волевой женщиной, управлявшей матерыми уголовниками.

Каторжная жизнь

Несмотря на относительно вольный образ жизни: каторжникам и ссыльным предоставлялась некоторая свобода передвижения («А куда тут убежишь с острова?»), условия жизни и нравы были дикими. Иногда освободившимся было хуже, чем заключенным. Последние находились на содержании у государства, а освобожденные были предоставлены сами себе. Не имея возможности, по разным причинам, уехать с острова, они бедствовали, голодали, а некоторые, отчаявшись, совершали преступления, дабы их снова посадили на каторгу.

Действительно, описание Чеховым питания заключенных поражает размерами порций и наличием в ежедневном рационе мяса, лишь в постные дни заменяемого рыбой. Так хлеба ссыльные и каторжные получали от 2 до 3 фунтов (около 1 кг) в день. Чехов сравнивает это положение с европейскими тюрьмами, и результат получается не в пользу последних. Например, в германских тюрьмах, замечал Антон Павлович, мясо выдают 3 раза в неделю в количестве, гораздо меньшем, чем получают сахалинские каторжники.

Генерал-губернатор Корф, по словам Чехова, произнося на острове речь, сказал: «Я убедился, что на Сахалине несчастным живется легче, чем где-либо в России и даже в Европе». «Его похвальное слово, пишет Чехов, — не мирилось в сознании с такими явлениями, как голод, повальная проституция, жестокие телесные наказания, но слушатели должны были верить ему: настоящее в сравнении с тем, что происходило пять лет назад, представлялось чуть ли не началом золотого века». Что было пять лет назад, Чехов не застал, но по рассказам знал, что телесные наказания были чаще и ужаснее, каторжные ходили в кандалах и с бритыми головами, независимо от пола. Теперь же, утверждал Корф, существуют значительные послабления: «Бессрочная каторга ограничивается 20 годами. Каторжные работы не тягостны… Цепей нет, часовых нет, бритых голов нет».

Владивосток

Путешествуя по материку, Чехов несколько раз перекраивал маршрут. В письме к родным из Иркутска он неожиданно пишет: «Я сильно изменил свой маршрут. Из Хабаровки я поеду не в Николаевск, а по Уссури во Владивосток, а оттуда уже на Сахалин. Нельзя не посмотреть Уссурийского края. Во Владивостоке буду купаться в море и есть устриц».

На изменение планов Чехова повлияла встреча с поручиками фон Шмидтом и Меллером, которые ехали в Уссурийский край и расхваливали его, как лучшее место на Дальнем Востоке. Поручики рекламировали Чехову приморских устриц, которые пользовались большим успехом у путешественников. Посетивший Владивосток до Чехова, автор «Петербургских трущоб» Всеволод Крестовский отмечал необыкновенные размеры и вкусовые качества местных устриц: «владивостокские устрицы – в огромных раковинах, но очень вкусные: только подали их нам с приправой из уксуса за окончательным отсутствием во всем городе лимонов». При Чехове лимоны уже были.

Отправиться из Хабаровки во Владивосток Чехову помешал карантин. Летом 1890 года на Дальнем Востоке разразилась эпидемия холеры, и город был закрыт. Чехов писал Суворину: «Со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку. Во Владивостоке, Японии, Шанхае, Чифу, Суэце, кажется даже на луне – всюду холера, везде карантины и страх».

В условиях карантина, Чехов уже планировал возвращаться в Россию через США, но внезапно карантин во Владивостоке сняли и 13 октября 1890 года он покинул Сахалин и на пароходе Доброфлота «Петербург».

Пять вечеров во Владивостоке

15 октября 1890 года «Петербург» вошел в бухту Золотой Рог. Чехову повезло – здесь он застал знаменитую приморскую осень. «Когда я был во Владивостоке, — писал он позже в письме писателю Борису Лазаревскому, — то погода стояла чудесная, теплая, несмотря на октябрь. По бухте ходил настоящий кит и плескал хвостищем, впечатление одним словом, осталось роскошное».

В пережившем эпидемию холеры Владивостоке находиться было небезопасно, и, в целях профилактики, а также экономии средств, Чехов решил не останавливаться в гостинице, а жил в каюте «Петербурга». Спустя пять дней, он отправился через Тихий и Индийский океан в Одессу.

Чем занимался Чехов во Владивостоке эти пять дней? Во-первых, он получил заграничный паспорт, поскольку ему предстояло длительное заграничное путешествие. На оформление загранпаспорта у Чехова ушло три дня, и он возмущался нерасторопностью владивостокских чиновников, что у современного россиянина вызовет лишь улыбку.

Все основное время Чехов потратил на работу в библиотеке Общества изучения Амурского края (филиал Русского географического общества), где собирал материал для будущей книги «Остров Сахалин». Чехов стал одним из первых посетителей музея Общества изучения Амурского края (ныне музей им. В.К.Арсеньева), который открылся 30 сентября 1890 г. за две недели до его приезда во Владивосток.

В библиотеке музея Чехов полностью просмотрел подшивку газеты «Владивосток» за 1883-1890 гг. и книга «Остров Сахалин» пестрит выписками из этой газеты. Кроме того, в книге «Остров Сахалин» можно найти прямые упоминания Владивостока. Так, Чехов описывает, как он посетил универмаг «Кунст и Альберс», где сделал некоторые покупки перед путешествием. Во Владивостоке Антон Павлович также встретил одного из сахалинских знакомых, священника о. Ираклия.

Бурят по происхождению, о. Ираклий имел не совсем обычную биографию. Родился и жил в Забайкалье, в буддистской среде. Однажды, во время сильного наводнения, он поклялся, что примет христианство, если останется жив. В результате спасся один. После этого ушел в монастырь, служил на Сахалине, а позже уехал в европейскую Россию на одном пароходе с Чеховым. Антон Павлович описал его в повести «Дуэль» в виде дьякона Победова.

Домой

19 октября 1890 г. пароход «Петербург» вышел из бухты Золотой рог и спустя полтора месяца, 1 декабря 1890 г. прибыл в Одессу. Во время плавания особое впечатление на Чехова произвели Индия и Цейлон. На Цейлоне Чехов приобрел трех мангустов. Один мангуст погиб в пути, второй оказался пальмовой кошкой (торговец надул доверчивого европейца), зато третий благополучно прибыл в Москву и развлекал родных и знакомых Чехова целый год, пока вместе с пальмовой кошкой не отправился в Московский зоопарк. Антон Павлович был в восторге от своей покупки и писал друзьям: «Имя сим зверям – мангус. Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной. Они переворачивают чернильницы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя как два маленьких черта».

Навеяно Дальним Востоком

В 1891 году, по возвращении из путешествия, Чехов пишет рассказ «Гусев» и повесть «Дуэль». Сюжет первого навеян дорогой домой: его герой – солдат, отслуживший пять лет в Сучане, возвращается в Россию. На пароходе ему снятся странные сны: город Сучан, где он служил и огромные дохлые лососи (согласно русским сонникам, увидеть во сне мертвую рыбу – к болезни). Гусев умирает, не добравшись до дома, от туберкулеза. Его зашивают в парусину и сбрасывают в море, где тело бедняги съедают акулы.

Мрачность повествования усугублена личными переживаниями писателя. Дело в том, что у Чехова во время путешествия обострился туберкулез, и он боялся умереть. Рассказ начал писать еще на пароходе и описал собственные страхи, что, возможно, стало своеобразной психотерапией.

«Дуэль» также можно отнести к дальневосточным произведениям Чехова, но причинно-следственная связь здесь сложнее. Про персонажа дьякона Победова, списанного с отца Ираклия, мы уже упоминали, но есть и другие детали. Так, главный герой повести, ученый фон Корен, полный энергии молодой человек собирается в экспедицию на Дальний Восток.

«Через два года, когда у меня будут готовы средства и люди, я отправлюсь в экспедицию, — рассказывал фон Корен дьякону. — Я пройду берегом от Владивостока до Берингова пролива и потом от пролива до устья Енисея. Мы начертим карту, изучим фауну и флору и обстоятельно займемся геологией, антропологическими и этнографическими исследованиями. От вас зависит поехать со мною или нет. — Это невозможно, — сказал дьякон.- Почему?- Я человек зависимый, семейный».

Повесть «Дуэль» была задумана Чеховым до поездки на Сахалин, но он не знал, как довести ее до финала: не хватало кульминационного момента. Есть все основания утверждать, что решение столкнуть героев на дули пришло к Чехову после знакомства с городским головой Владивостока Игнатием Маковским.

Игнатий Иосифович Маковский родился в 1840 году, в 19 лет окончил аудиторское училище Морского ведомства и был направлен на службу в штаб Сибирской флотилии. Работал прокурором полевого суда и юристом в управлении портами Восточного океана. 7 января 1885 года после многодневной баталии стал городским головой Владивостока, а затем переизбирался на этот пост еще два раза. Действительный статский советник и купец 1-й гильдии, Маковский являлся одним из богатейших людей города. В то же время он был высокообразованным человеком, большим книголюбом и организатором Общества и кабинета народных чтений (ныне библиотека им. Горького).

О встречах с Маковским известно от самого Чехова, который упоминает об этом в книге «Остров Сахалин». Во время визита Чехова, Маковский читал в Морском собрании цикл лекций, посвященных истории дуэлей в России и не мог не пригласить туда писателя.

В 1973 году режиссер Илья Хейфец снял по повести «Дуэль» фильм «Плохой, хороший человек», где фон Корена играет Владимир Высоцкий. В повести Чехов не говорит о том, исполнил ли фон Корен свое намерение об экспедиции на Дальний Восток, но, интересно, что сам Высоцкий к тому времени уже побывал во Владивостоке и собирался приехать еще, точно также, как и Чехов.

Последний бой

Владивосток, неожиданным образом возникает в самом конце жизни писателя. В 1903 г. приятель Чехова писатель Борис Лазаревский получает новое назначение и оказывается во Владивостоке, откуда пишет унылые письма, что, мол, судьба закинула его на край света.

Борис Александрович Лазаревский родился в 1871 г. в Полтаве, окончил юридический факультет Киевского университета. В 1899-1903 гг. служил следователем военно-морского суда в Севастополе, затем — в военно-морских судах Владивостока и Новороссийска. В 1899 г. в Одессе вышла первая книга Лазаревского – «Забытые люди. Очерки и рассказы». В творчестве испытал сильное влияние Чехова. С 1921 года — в эмиграции. Жил в Париже, скончался в 1936 году.

Из Владивостока Лазаревский пишет Антону Павловичу паническое письмо. «У меня волосы дыбом становятся – три года, легко сказать – без книг, без людей, без семьи… »

Кроме того, в это время начинается русско-японская война 1904-1905 гг. Чехов его всячески успокаивает и вспоминает о своем пребывании во Владивостоке: «Надо думать, в сочувствии вы не нуждаетесь… Когда кончится война, (а она скоро кончится) вы начнете разъезжать по окрестностям; побываете в Хабаровке, на Амуре, на Сахалине, по побережью, увидите тьму нового, неизведанного, что потом будете помнить до конца дней… Во Владивостоке в мирное время по крайней мере, живется нескучно, по-европейски… Если вы охотник, то сколько разговоров про охоту на тигров! А какая вкусная рыба! Устрицы по всему побережью крупные, вкусные… Вы пишете, что читать во Владивостоке нечего. А библиотеки? А журналы?».

Весной 1904 г. Чехов пишет Лазаревскому, что сам собирается во Владивосток лечить раненых русских солдат. «В июле или августе, если здоровье позволит, я поеду врачом на Дальний Восток. Быть может, побываю и во Владивостоке». Но этим надеждам не суждено было сбыться. В июле 1904 года писателя не стало.

Наш сайт использует файлы cookies, чтобы улучшить работу и повысить эффективность сайта. Продолжая работу с сайтом, вы соглашаетесь с использованием нами cookies и политикой конфиденциальности.

Принять