Знаете, что сделал Дуг Свитек на уроке физкультуры, когда мстительный тренер Рид подзуживал противника Дуга по борьбе обзываться «маменькиным сынком»? Дуг Свитек просто сказал этому парню: «Кружи дальше!» – когда они вышли на мат. И они стали кружить друг вокруг друга, не набрасываясь. Сперва хихикнул один из одноклассников, потом второй и очень скоро засмеялся весь зал. Догадываетесь, что стали делать все остальные пары, которых вызывал на мат тренер Рид? Именно! Кружить друг вокруг друга, урок по сдаче борьбы был просто завален.
Дуг Свитек – это заноза в заднице тренера Рида, но и сержант Рид не остается в долгу. Впрочем, озлобленный после Вьетнама военный – это не единственная проблема младшего из семьи Свитеков. Старшие мужчины семьи Свитеков – вот проблема Дуга, и еще какая. Потому что на самом деле Дуг – славный мальчишка, благодарный и любящий, хотя жизнь кроме пряников ему щедро отвешивает кнута. Но Дуга Свитека любит весь Мэрисвилл. И поверьте, любит за поступки, а не только за чувство юмора.
«Пока нормально» – это вторая книга трилогии Гэри Шмидта. Первая часть «Битвы по средам» - про Холлинга Вудвуда. Они учились с Дугом Свитеком в одном классе, пока папаша Свитек не разругался с Красавчиком Калросом с «паршивой лесопилки» и не увез семью в Мэрисвилл. Окончание трилогии еще впереди, но судя по первым двум книгам – это одна из лучших историй про подростков. Гэри Шмидт в интервью на портале «Папмамбук» рассказывает о том, что в романе «Пока нормально» «хотел написать о ребенке, которого жизнь била гораздо сильнее, чем меня. Я в детстве знал такого ребенка». Хотя самому Гэри Шмидту ближе все-таки Холлинг с его удивлением, что искусство обладает свойством «разговаривать» с ним.
Георгий Косенко и Захар Воробьев из мастерской монументального искусства «Квадролампа» рассказывают о том, как учились в школе, о том, как искусство «разговаривает» в проектах их мастерской и о том, что они отвечают современным «свитекам» и «холлингам», желающим написать нецензурщину на арт-объекте.
- Гоша, если вы помните, несколько лет назад во Владивосток приезжал художник из Нью Йорка Кендалл Генри, была с ним встреча, он тогда отметил подпорную стенку на Академгородке, рисунок на этой стенке.
Георгий: Да. Автор – Кирилл Крючков.
- И вы потом сказали, что для Владивостока такие абстрактные формы на стенах – не самый подходящий вариант. Нам лучше конкретное что-то изображать. Потому что мы еще не дошли до такого уровня жизни, чтобы абстрактное рисовать. Абстрактное хорошо для тех городов, где устоявшийся благополучный уровень жизни, там можно уже и пофилософствовать.
Георгий: Это я тогда так сказал? Я могу поменять свое мнение.
Захар: Мы сейчас уже хотим делать абстрактное.
Георгий: Время пришло!
- Что, у нас уровень жизни лучше стал?
Георгий: Это еще от места зависит. У Кирилла Крючкова это было уместно, потому что там не ходят люди, проезжая часть. Там нужно было что-то яркое, воспринимающееся на уровне эмоций, а не то, что нужно рассматривать, детали, технику смотреть. В таком месте это вполне уместно.
Захар: Да, от места зависит. Мы на кольце Инструментального завода делали «Рождение нового города». Этапы становления города. Мы думали: «Что там делать?». Раньше там была полуабстракция, она относилась к Инструментальному заводу. Сейчас завода нет, но всё равно привязка к местности, где расположен объект искусства, имеет значение. И мы приняли решение сделать что-то, связанное с отечеством, с исторической, патриотической идеей.
Георгий: Да, там мы еще сочетаем с сопроводительными надписями, которые поясняют, что происходит на иллюстрации. То есть, есть иллюстрации в технике сграффито, они воспринимаются достаточно хорошо издалека, четко, лаконично, можно сказать, в цветах. И есть пояснительные надписи, которые можно прочитать при желании, стоя в пробках.
Захар: Когда идея идет от места – это самый простой вариант. Может быть цветовая гамма. Может быть… У нас есть Старый дворик ГУМа, там у нас гости старого дворика ГУМа. Почему эти персонажи изображены? Потому что каждый из этих персонажей гипотетически мог быть в этом месте.
- Вам, наверное, приходится перелопачивать кучу литературы?
Захар: Нам историки помогают работать. Гоша, расскажи!
Георгий: Да, иногда мы к историкам обращаемся, иногда историки обращаются к нам.
- Откуда вы знаете, что Чехов был во Владивостоке?
Захар: Он получал загранпаспорт. Это известная историческая информация. Все же в школе учились, все это знают.
Георгий: Да, наверное, много кто во Владивостоке знает, что Чехов был в нашем городе. Элеонора Прей, Кунст и Альберст, Бурлюк. Мы там так еще сделали, что на Бурлюка японка смотрит сверху. Мы сделали, таким образом, отсылку, что он потом уехал в Японию и стал отцом японского футуризма.
- Раз уж вы про Чехова пошутили, что это вы еще со школы знаете, то можно вопрос: вы в одной школе учились? Со школы друг друга знаете?
Захар: Я учился в 74 школе, это на Чуркине. Был одним из двух самых плохих учеников. В некоторых четвертях выходило по семь по восемь двоек.
Георгий: Я тоже плохо учился. Я учился в 1-й Гимназии. Заканчивал среднюю вечернюю школу №2, что на Арбате. Но там я закончил на «4» и «5» с троечным, двоечным гимназистским образованием. Я просто жил с бабушкой, и ей сложно было контролировать мое образование. У меня было много других интересов. Но когда приходилось собраться, собирался.
- Я знаю людей, которые учились в школе на двойки, потому что неинтересно было. А потом, когда маячило окончание школы и поступление в вуз, быстренько брали себя в руки и хорошо сдавали экзамены вступительные.
Георгий: Я в вечернюю школу перешел из гимназии, 11 класс, чтобы подготовиться к поступлению, ходить на курсы подготовительные на дизайнера-графика. Я ведь не учился в художественной школе, у меня не было базы: рисунка, композиции. Я восемь месяцев ходил в университет на подготовительные курсы, занимался рисунком, живописью, композицией.
Захар: А у меня было так. Я окончил школу, и мне говорят: «Все, иди в армию». А я стал искать университет для поступления. А мне там говорят: «Тогда тебе надо выучить весь курс физики». И я весь курс физики выучил за лето. И сдал. И в ТОВВМУ я еще ходил на подготовительные курсы, у моего друга там отец военный, он нас закинул на подготовительные курсы. И я поступил и в Дальрыбтуз и в ТОВВМУ. Друг мой пошел в ТОВВМУ, а я в Дальрыбтуз.
- Как же вы стали дизайнером?
Захар: Я не стал дизайнером. Я стал художником. Но сначала я стал музыкантом. У меня была своя группа, я играл на гитаре, на концертах. Думал про себя: «Я – рок-звезда!». У меня была музыкальная студия, в мою студию пришел художник Василий Галактионов играть на гитаре. Я случайно узнал, что он художник и попросил помочь, сказал, что хочу нарисовать картину, оформить уголок в студии. Он согласился помочь. И мы начали рисовать, общаться. Он сказал: «Надо сделать выставку!». Мы сделали выставку, стали известными, Гоша о нас узнал. Потом Гошина организация читала лекцию, я пришел, посмотрел. И предложил Гоше сделать стену на Цирке, где клоуны были, помните? Мы расписывали. И после этого мы уже начали общаться.
- То есть, ты не учился в художке. Сам по себе одаренный. Твоим учителем стал Вася Галактионов.
Захар: Чисто практически – Вася. А так у меня дома очень много было книжек про художников. Я их в детстве постоянно рассматривал. Боялся, страшные там такие картины были некоторые. Французская тусовка: импрессионисты, постимпрессионисты. Это, видимо, потом как-то сработало.
- Насмотренность такая была.
Георгий: У меня первый учитель был, когда я пошел на курсы рисунка и живописи в университет, Ильяс Зинатуллин. Композицию я начал понимать, - это у меня был преподаватель Виктор Серов, тоже художник. В дизайн я начал врубаться и вообще в жизнь – это у меня преподавала Наталья Анатольевна Остроушко. А еще много понимания в сфере монументального искусства дал Павел Шугуров. Он изначально заинтересовал этой темой, когда приехал во Владивосток, читал лекции по истории монументального искусства, про мировой опыт, его опыт в Петербурге. Это было так интересно и увлекательно. Что в итоге и заставило меня связать с этим вою жизнь.
- Я так понимаю, что у нас в вузах такого направления нет: «монументальное искусство»?
Георгий: Нет. Есть художники, живописцы, графики. Только Шугуров здесь об этом рассказывал. И он привлекал тех, кто связан с граффити, художников, молодых дизайнеров. Кто-то откликался. Он рассказывал про эту специфику работы в общественном пространстве. Потому что как такового общественного пространства в городе не было, с ним стихийно работали только граффитчики, наверное.
- Кстати, про реализацию проекта в общественном пространстве. Ты, Гоша, как-то сказал, что основная проблема – это выяснить, кому принадлежит стена. Она может принадлежать городу, может никому не принадлежать.
Захар: Да, и тогда нарисовать на ней ничего нельзя, потому что получить разрешение нельзя.
Георгий: Нет, основная проблема – финансирование.
- Я думала, что заказчик деньги дает.
Георгий: Заказчик деньги дает, но у заказчика свой интерес: чтобы было про него много, красиво и бесплатно.
Захар: Мы иногда шутим, что заказчики думают, что художники – они такие, им кидаешь хлеб и краску, они едят хлеб и начинают рисовать. А когда заказчикам говоришь, сколько стоит краска, покрасить хотя бы один цвет, они очень удивляются.
Георгий: А потом еще и хлеб забирают, вдруг у голодного художника получится лучше. Это к вопросу: должен ли художник быть голодным? Художник не должен быть голодным. Но у него должен быть стимул. Рамки. На примере дизайнеров, когда говорят: «Сделай дизайн чего угодно, у тебя сколько угодно времени и сколько угодно ресурсов. Просто сделай хорошо». Что он сделает? У него нет никаких ограничений, никаких задач. Он не ищет, нет мозговой деятельности. Жизнь – это же такая борьба, ищешь какие-то компромиссы, находишь, решаешь задачи, и получается что-то толковое. И это ценится. Иногда оно ценится в конкретных обстоятельствах, в конкретное время. Иногда ценится на протяжении многих лет.
- Затронули тему общественных арт-проектов, и вы вот тут мне рассказывали, что горожане, которые, условно говоря, никогда в руках не держали кисти и краски, делают такие классные по композиции и по цвету вещи на этих ваших арт-проектах. Как думаете, почему? Что за причина этого внезапного проявления таланта?
Захар: Это чистое творчество. Он не думает, о том, как это будет смотреться. Не оценивает. Считается, что у детей, до того, как их стали обучать, как надо рисовать, идеальное чувство композиции. Интуитивное. Потом в голове уже начинается нагромождение фильтров: правильно – неправильно.
Георгий: Да, «похоже – непохоже». Но я не скажу, что причина – это чистое творчество и что человек не думает, когда рисует. У нас был один из последних проектов, нам предложил Всероссийский Союз молодежи реализовать «Арт-десант». Было выбрано пять муниципалитетов края, куда мы ездили с «Арт-десантом» в двухдневные командировки: Чугуевка, Яковлевка, Спасск-Дальний, Партизанск и Артем. Мы придумали такую форму: тетрис. Выпилили детальки тетриса из фанеры, их было ровно 36 штук на каждый муниципалитет. Мы приезжали, и там с активной молодежью организовывали творческий процесс. Предлагали наполнить форму тетриса своим содержанием, то есть каждый волен был нарисовать все, что хочешь. Никаких ограничений. Молодежь очень интересовалась, можно ли написать нецензурщину. Я отвечал: «Без проблем! Пишите нецензурщину. Я считаю, что каждый человек волен выставить себя идиотом перед обществом, я не могу ему это запрещать». И на следующий день мы играли в этот тетрис, то есть формировали в случайном порядке эти детальки. И дальше строили этот тетрис. Я спрашивал: «У кого первый номер? У тебя? Ставь как хочешь на стену! Хочешь вниз, хочешь в другое место. Это жизнь, это не жесткая игра компьютерная, можно менять правила». Кто-то менял правила. В Партизанске они отказались ставить по номерам, кто-то наоборот, коллективно решили, что все будут делать по порядку, все пытались подстроить как лучше. То есть, все были в равных исходных условиях, а результаты получались разные. Может быть, это дало урок ребятам, что достаточно простыми средствами можно преобразовывать свою малую родину. И там, в числе прочих, были ребята не связанные с творчеством напрямую. Например, они не ходят в художку. И они показывали удивительные результаты. Люди старались. Наверное, чувствовали какую-то ответственность. Халтуры почти не было.
- У меня последний вопрос. Предположим, приезжает в город человек, который здесь никогда не был. И если ему составить маршрут пройти по объектам «Квадролампы», какие это будут объекты? Три или четыре назовите?
Георгий: «Герои-тихоокеанцы». Потому что он народный.
Захар: «Рождение нового города». Потому что там техника интересная. Цирк был классный, но его закрасили. Синий клоун такой…
Георгий: «155 рыб города Владивостока», но они обвалились. Вон они лежат, мы их демонтировали. Когда найдут средства починить стену, и мы получим такое задание, вернем их обратно.
Захар: Мозаику можно посмотреть на фонтане.
- Так, это маршрут будет от Инструментального к Набережной, к фонтану и потом к Набережной Цесаревича.
Георгий: Надо маршрут проложить через подворотни. Где какая-нибудь стена из шин.
- Тоже ваша работа?
Георгий: Нет, народная.
Захар: Что за стена из шин?
Георгий: На Гайдамаке, если идти через дворы, есть стена из шин. Мне очень нравится. Была, по крайней мере. Я там давно уже не гулял.
Захар: Лучшие объекты мы еще нарисуем!